Сначала всё выглядит абсолютно безобидно. Просто игра — «Саймон сказал». Кто-то командует, остальные повторяют. Весёлое, знакомое с детства развлечение, не вызывающее ни малейших подозрений. Так играют дети во дворе, так смеются подростки на вечеринке, не замечая, как незаметно что-то начинает меняться. Однажды команды в этой игре звучат чуть строже, чуть страннее, и возникает ощущение, что это уже не игра. Будто правила изменились, только никто не заметил, когда именно.Атмосфера сгущается медленно. Сначала ты думаешь — показалось. Кто-то просто пошутил. Ну, подумаешь, странное задание. Но с каждым раундом становится всё очевиднее: тут что-то не так. Те, кто нарушает правила, начинают страдать. И не просто терять очки или выбывать — а исчезать, ломаться, как будто за внешним весельем скрыта система, которая не терпит непослушания. Команды больше не звучат как дружеские подначки. Это — приказы. Без выбора. Без «можно я не буду?». Только безусловное подчинение.И вот тут начинается самое жуткое. Игра словно оживает. Она больше не принадлежит детям. Кажется, будто кто-то — или что-то — смотрит сквозь них. Через эту невинную форму — игру, в которую все так легко вовлекаются — начинает действовать древняя сила. Сила, которой нужен порядок, слепое послушание, дисциплина, доведённая до абсурда. И она выбирает себе идеальную форму — игру, где думать не нужно, только слушать. Только подчиняться.